Третья мировая. Трилогия[СИ] - Андрей Загорцев

— Тащ капитан, ссыт он чё-то, — высказался со своего лежака вольготно разлёгшийся Кошкин, — наверно боится, что в шпионаже обвинят.

— Ага, заметил, — ответил так же по-русски Булыга и продолжил по-английски, — слышишь, не хочешь знакомиться — твоё дело, но меня зовут… — тут он немного задумался, — слышь, Кошара, как ему сказать, что бы он понял?..

— Да легко, тащ каптан, щас я ему заясню, — матрос повернулся к Симмонсу и продолжил на английском, — меня зови Кэт, Кот по вашему, его зови Стоун, Камень по вашему.

— Котёнок и Валун, — повторил по-своему Марти, а потом, видно решившись, представился, — я Марти, рядовой из хозяйственной обслуги.

— Командир, его Мартой зовут как бабу, — пересказал для Булыги Кошкин.

— Кошак, вот ты лупень, он — Марти! имя у ихних мужиков такое! Полное — Мартин будет.

— Да-да, Мартин, — подтвердил Симмонс.

— Ха, как гуся из сказки про Нильса! — обрадовался Кошкин и почему-то зашевелил ноздрями. — Шеф, сдаётся мне казачок не засланный, а просто марихуанщик заядлый — от него коноплёй за версту разит.

— Да ты откуда знаешь?

— Да запашок какой-то знакомый, щас я его подопрашиваю, — Кошкин поудобнее улегся, примостив перебинтованную руку, и снова обратился к чернокожему сокамернику на английском:

— Скажи мне Мартин, ты… эээ… куришь каннабис?

Негр, поняв смысл слов, испуганно дёрнулся. Ерунда какая-то, на протяжении полутора лет он свой маленький бизнес и увлечения весьма удачно скрывал, а тут в течение нескольких минут русский мальчишка морпех его раскусил.

— Нет, нет! что ты Кот, не курю! в армии дяди Сэма это строго карается по законам военного времени.

Кошкин гоготнул:

— Ну ты поэтому и здесь, а, Марти? Не будешь же ты нам рассказывать, что тебя закрыли за то, что ты расклеивал по острову русские листовки! Ты шпион, Марти! Значит наш! Коммунист или комсомолец?! — матрос "атаковал" словами со скоростью пулемёта, перемежая и русский, и английский.

Симмонсу второй раз стало не по себе. Да он чистый дьявол, этот русский мальчишка-моряк со смешным именем Кот. Куда до него сержанту Керри с его тупыми шуточками и зубодробительными тычками. Вот привязался.

— Да, Кот, я курил каннабис и поэтому оказался здесь, — сознался он, даже вспотев от напряжения.

— Командир, а командир! а сейчас бы дёрнуть бычка с коноплёй-то! Глядишь бы и веселее было, — высказался в сторону Булыги Кошкин.

— Ты же комсомолец, Кошак! отличник боевой и политической, разрядник ВСК (военно-спортивный комплекс), а ориентируешься на разлагающуюся буржуазию, — со смешком ответил Булыга, вслушивающийся в разговор.

— Та не, я так чисто, чтобы боль в своих страшных ранах унять, — сделал серьёзную морду матрос. — Хотя, тащ капитан, сознаюсь, пробовал чутка до службы, хватает этого добра на Советском Дальнем Востоке. Так, чуть напряжение сняло, посмеялись с ребятами, а потом целый казанок картошки умяли.

— Да, ужин у них здесь рановато, я бы тоже сейчас чего-нибудь перекусил и чайку похлебал, — сознался Булыга. — Эй, Марти, а вечерний чай на борту этой коробки матросам полагается? — бросил он на английском Симмонсу.

— Да, Стоун, есть вечерний чай, но я не знаю, дают ли его заключённым, у нас ведь раньше пленных не было.

— Марти, а может всё-таки курнём-то твоей марихуаны, — снова начал приставать Кошкин.

— Кошак, вот если ты раскрутишь его на марихуану, то я и сам курну с вами, — подначил Булыга, — ты с чего взял-то, что у него что-то есть? его же перед камерой досматривали.

— Командир, ловлю на слове! а эту публику я знаю, а вертухай у них туфта — наш зэчара бы сюда и водяры притащил, и закуски, а не то что бычка с коноплёй. Под салютом всех вождей говорю, есть у этого негритёнка что-то в заначке! Помнишь, я ведь местного часового даже на курево раскрутил, а тот и не вякнул на то, что я в камере курил.

Кошкин для натуральности издал протяжнейший печальный стон и, сделав мученическое лицо, приподнялся на лежаке.

— Мартин, а Мартин! угостил бы что ли марихуаной за знакомство? видишь как мне больно…

— Кот, откуда у меня марихуана, меня ведь допрашивали! даже если было бы, ты думаешь, что коп у входа разрешил бы нам курить в камере?

Вместо ответа матрос тяжело встал с койки и, пошатываясь, побрёл к двери решётки, словно вот-вот готов был умереть. Часовой в испуге отшатнулся, но, вспомнив рассказ полицейскогоЮ дежурившего раньше, за винтовку хвататься не стал.

— Что ты хочешь, моряк?

— Закурить дай!

— Пленным не положено! иди на своё место, тебе и так плохо! Иди, не раздражай меня, моряк!

— А нас завтра повезут куда-то, а потом на Аляску отправят и допрашивать будут. Понимаешь, к чему я клоню, Томкинс?

— К чему? Ты откуда мою фамилию узнал комми? — заинтересовался полицейский. Правильно их инструктировали, что с русскими нужно быть поосторожнее. Что-то не совсем правильное и не укладывающееся в мозги стопроцентного янки есть в их поведении.

— Я колдун, потомственный, — еле-еле прошептал Кошкин, изображая из себя "умирающего лебедя" (на самом деле фамилию полицейского он просто прочитал с бирки на кармане куртки), — так вот, Томкинс, на первом же допросе, как ты думаешь, про кого я расскажу, как про нашего связного и хорошо упрятанного агента коммунизма и верного ленинца?

— Про кого? — полицейский уже откровенно начал боятся русского умирающего наглеца.

— Про военного полицейского Томкинса, мой дорогой т-о-в-а-р-и-щ!!

Полицейского даже передёрнуло. Вот это да! Вот это он влип! Ведь запрещено по инстукции разговаривать и с пленными, и с заключенными. Зачем он ответил этому русскому, наверно от неожиданности, услышав от пленного английскую речь.

Что же теперь делать? От этих русских одни проблемы. Хотя ведь ничего страшного с предыдущим часовым не произошло. Была не была, если что, тревожная кнопка рядом и он успеет её нажать. Да и с другой стороны, куда бежать с острова, не полные же они идиоты. Полицейский осторожно залез за пазуху, вынул пачку "Лаки Страйк" и, открыв её, протянул к решётке. Раненый матрос на удивление ловко цапнул несколько сигарет.

— Я для корешей, — сказал он по-русски полицейскому и, зажав сигарету в зубах, притиснулся к решётке, — дай мне файру, — попросил он часового.

Тот с опаской дал прикурить. Кошкин с победным видом, мирно попыхивая, вернулся на лежанку и бросил одну из сигарет Симмонсу.

— Ну что, давай забивай, друг! Ну что смотришь, как дедушка Ленин на буржуазию? Тебе подсказать, куда ты марихуанку-то припрятал? По швам-то форменки пощупай!

Симмонсу показалось, что он сходит с ума. Но откуда?! Откуда он может знать? Каким образом ему удалось запугать полицейского, да так, что он угостил пленного сигаретой.

Да чёрт с ним, все равно уже ничего обратно не вернешь, а эти "комми" до того странные ребята, что много чего можно будет рассказать, если доживёшь до старости. Марти скинул куртку и ловко выудил из шва пакетик. У Булыги округлились глаза, Томкинс у двери сделал вид, что вообще ничего не заметил. Симмонс сноровисто распотрошил "Лаки Страйк" и в мгновение ока забил сигарету марихуаной.

— Тащ каптан, кто-то что-то обещал, — ехидно протянул Кошкин и подал Симмонсу окурок, — прикуривай, а то ваш полицейский итак волком смотрит.

А Томкинсу было и впрямь не по себе. А что делать? Вызвать дежурную смену? А кто в камеру к этим русским медведям пойдёт? вон тот, что помладше, несмотря на то, что раненный, довольно бойко лепечет на "инглише", а стонет наверняка для вида. А на великана постарше вообще страшно смотреть. А вызовешь смену, так сам же и получишь за то, что угостил пленных куревом. Если пойдёт Керри с проверкой, то дежурная смена предупредит. Поэтому будь, что будет.

В это время Кошкин мастерски затянулся, чуть закашлялся и передал сигарету с марихуаной Булыге, пытаясь показать, как надо затягиваться. Тот отмахнулся, взял сигарету, пробормотал:

— Эх, война всё спишет! а ведь сам недавно был замполитом, — ловко, со знанием дела затянулся, задержал дым в себе и выпустил ароматный клуб, передавая бычок Симмонсу.

Негр, в трансе от происходящего, принял, затянулся, выпустил дым, закашлялся, на лице расплылась довольная улыбка.

Сигарету выкурили в несколько затяжек. Томкинс, стоявший возле двери, ерзал от страха.